Молодежный
литературно-музыкальный
конкурс-фестиваль

О, дитя, под окошком твоим
Я тебе пропою серенаду...
Убаюкана пеньем моим,
Ты найдешь в сновиденьях отраду;
Пусть твой сон и покой
В час безмолвный ночной
Нежных звуков лелеют лобзанья!

Много горестей, много невзгод
В дольнем мире тебя ожидает;
Спи же сладко, пока нет забот,
И душа огорчений не знает,
Спи во мраке ночном
Безмятежным ты сном,
Спи, не зная земного страданья!

Пусть твой ангел-хранитель святой,
Милый друг, над тобою летает
И, лелея сон девственный твой,
Песню рая тебе напевает;
Этой песни святой
Отголосок живой
Да дарует тебе упованье!

Спи же, милая, спи, почивай
Под аккорды моей серенады!
Пусть приснится тебе светлый рай,
Преисполненный вечной отрады!
Пусть твой сон и покой
В час безмолвный ночной
Нежных звуков лелеют лобзанья!

Палермо, 5 марта 1882
К.Р.

Ты безмолвно, затихшее море,
Ты безбрежен, привольный простор.
Как от шумного, тесного света
Здесь и слух отдыхает, и взор!

Но надолго ли это затишье,
И всегда ли ясна эта даль?
Как и в сердце, живут, чередуясь,
В мире радость и злая печаль.

Миг - и море взревет, даль померкнет,
Волны яростно ринутся в бой,
И под черною тучей белея
Крылья чайки заспорят с грозой.

Ты не та же ли чайка, о, сердце?
Долго ль тишью пленяться тебе?
Грянет гром, разбушуется буря -
Будь готово к отважной борьбе.

Стрельна, 19 июня 1902
К.Р.

Научи меня, Боже, любить
Всем умом Тебя, всем помышленьем,
Чтоб и душу Тебе посвятить
И всю жизнь с каждым сердца биеньем.

Научи Ты меня соблюдать
Лишь Твою милосердную волю,
Научи никогда не роптать
На свою многотрудную долю.

Всех, которых пришел искупить
Ты Своею Пречистою Кровью,
Бескорыстной, глубокой любовью
Научи меня, Боже, любить!

Павловск, 4 сентября 1886
К.Р.

Давно черемуха завяла,
И на сирени средь садов
Уж не качались опахала
Благоухающих цветов.

По длинным жердям хмель зеленый
Вился высокою стеной,
И рдели пышные пионы,
Нагнувшись низко над травой.

Гляделись звезды золотые
В струи прозрачные реки,
И словно очи голубые
Во ржи синели васильки.

Мы дождались средины лета,
Но вешних дней мне было жаль,
И с этой радостью расцвета
Прокралась в душу мне печаль.

Лишиться вновь мне страшно стало
Всего, чем жизнь так хороша,
Чего так долго сердце ждало,
Чего так жаждала душа!

Красное Село, 14 июля 1888
К.Р.

Зарумянились клен и рябина,
Ярче золота кудри берез,
И безропотно ждет георгина,
Что спалит ее первый мороз.

Только тополь да ива родная
Все сдаваться еще не хотят
И, последние дни доживая,
Сохраняют зеленый наряд.

И, пока не навеяло снега
Ледяное дыханье зимы,
Нас томит непонятная нега,
И печально любуемся мы.

Но промчалося лето с весною,
Вот и осени дни сочтены...
Ах, уж скоро мы с этой красою
Распростимся до новой весны!

Павловск, Осень 1897
К.Р.

О, тишина
Глуши безмолвной, безмятежной!
О, белизна
Лугов под пеленою снежной!

О, чистота
Прозрачных струй обледенелых!
О, красота
Рощ и лесов заиндевелых!

Как хороша
Зимы чарующая греза!
Усни, душа,
Как спят сугробы, пруд, береза...

Сумей понять
Природы строгое бесстрастье:
В нем - благодать,
Земное истинное счастье.

Светлей снегов
Твои да будут сновиденья
И чище льдов
Порывы сердца и стремленья.

У ней учись,
У зимней скудости прелестной,
И облекись
Красою духа бестелесной.

Павловск, 18 марта 1906
К.Р.

Растворил я окно, - стало грустно невмочь,
Опустился пред ним на колени,
И в лицо мне пахнула весенняя ночь
Благовонным дыханьем сирени.

А вдали где-то чудно так пел соловей;
Я внимал ему с грустью глубокой
И с тоскою о родине вспомнил своей;
Об отчизне я вспомнил далекой,

Где родной соловей песнь родную поет
И, не зная земных огорчений,
Заливается целую ночь напролет
Над душистою веткой сирени.

Мейнинген, 13 мая 1885
К.Р.

Старинный парк! Как много видел ты!
В объятьях твоегоуединенья
Как много раз звучали откровенья,
Признания восторженной мечты!

Дубравы своды тайнамиполны,
Хранимыми в твоихвоспоминаньях,
Как лёгкий призракпрошлого преданий,
Как дивный дух столетней тишины.

В зелёной сени обретают плоть
Легенды, и, ступая,словно тени,
Являются угасшие мгновенья.
И смутное раздумиесветло.

И на сердцеспускается покой,
И время живо памятью и словом,
И чувства ослепительныи новы,
Как лунный серп, рождённый над рекой.

Самсонова Александра, г. Москва

Где болтливый молчит, а серьезный рассеян?
Невесомой становится тяжесть морок
Где моложе старик, а ребёнок - взрослее?
И царит тишина в лабиринте дорог

Зимним днём серых туч нависают полотна,
Выстлан осенью листьями яркий ковёр,
И весной прилетят стаи птиц перелетных
Летом в цвет облачится бескрайний простор

Здесь чарующий лес словно нитками вышит
И века напролёт львы поля стерегут
Звуки собственных мыслей нетрудно расслышать
И упрятать печали в зеркальном пруду

Тихо сядем у белых колонн в Храме Дружбы
Станем смело мечтать, будь то май или март
Будто солнце запуталось в хвойных верхушках,

И укутало нежностью Павловский парк.

Мельник Екатерина, г. Санкт-Петербург

Вы не найдете на карте окрестностей
Места, где встреча назначена нам.
Канули тропы, пропали в безвестности
Светлым доверены снам.

Но присмотритесь! Ах, это свечение,
Там, в глубине зажигают огни.
Теплое лето и нега вечерняя,
Нежные соловьи.

«Здравствуйте дачники, здравствуйте дачницы!»[1]
Двери Вокзала открыты для всех.
Милые феи в розариях прячутся.
Магия Штрауса, смех.

Просто попробуйте: как же здесь дышится!
Мысли уносятся в синюю даль.
Тени проходят, мелодия слышится
И отступает печаль.

Жизнь незнакомую впитывать хочется,
Как смаковать дорогое вино.
Но, к сожалению, все это кончилось
Очень и очень давно.

И, возвращаясь из светлой обители,
Бог пощадит, не заметите вы
Старую тумбу из камня обитого
С всадником без головы.

Маски взирают пустыми глазницами,
В крике безгласом разинули рты…
Штрауса ноты разучены птицами
И сквозь золу прорастают цветы!

[1]    Здравствуйте, дачники! (Песенка юнкеров) из к/ф «Дни Турбиных»

Шпак Анастасия, г. Владивосток

Заповедные места
Белки любят неспроста,
Каждый скажет – нет нас краше
От ушей и до хвоста.
Тип-топ, красота
От ушей и до хвоста!
Из теней густых аллей
К вам спешим со всех ветвей,
Лишь увидим мы орешки
На ладошке у друзей.
Хрум-хрум, поскорей
Съешь орешек у друзей!
Что не съели – в тот же час
Мы припрячем «про запас»
Прибежим, и вновь попросим
Угощения у вас.
Топ-хлоп, встань в кружок,
Поиграй со мной, дружок!
Очень весело живет
Резвый беличий народ
Но приходит тихо вечер,
а за ним и ночь придет.
Скрип-пип, тра-та-там,
Приходите завтра к нам!

Михайлова Полина, г. Нижний Новгород

Поехали в Павловск, неведомый Павловск,
К дворцовым колоннам, к ротонде в саду!
Здесь царской России улыбка осталась
И кружится эхо романовских дум.

Не так он помпезен, как двор в Петергофе,
Но здесь безмятежней и нет суеты.
И можно без спешки рассматривать в профиль
Задумчивых муз на аллеях густых.

Свобода и пышность английского парка
Мне ближе, чем точный французский расчёт.
В нём радостно осенью листьями шаркать,
Укрывшими трóпы цветастым плащом.

Поехали в Павловск железной дорогой
Проведать Россию два века назад.
И если ты в чудо поверишь немного,
То встретит и нас Музыкальный вокзал.

Самокиш Софья, г. Москва

Притаился у стен Петербурга
Бриллиант на цепи золотой,
И ночей белоснежная вьюга
Летом также стоит над тобой.

Расцветает долина Славянки
И плетет изумрудный венец,
Молча слушает плач коноплянки
Кружевной вековечный дворец.

В лабиринтах легко заблудиться,
А под сенью высоких колонн
Солнце прячет косые ресницы,
И далекий, чарующий звон

Часто слышится из поднебесья –
Так тихонько листва шелестит,
Многоликая память воскреснет
И фонтанной струей зазвенит.

Пусть напьются роскошные розы
Этой сладкой, прозрачной воды,
Ветерок обнимает березы,
На траве оставляя следы.

Вновь под музыку старых романсов
Я навстречу пойду по мосту
К вихрям бальным забытого танца,
Загляну на «Большую звезду»[1].

Встрепенется душа, замирая,
Словно где-нибудь рядом, один,
Как и прежде, стихи напевая,
Улыбается князь Константин.

[1]  «Большая звезда» – район Павловского парка.

Николаенко Анна, с. Широкое

Горбатый мостик, чернаярека.
Хорошая примета – возвращаться.
Мы живы, лишькогда встречаем счастье.
Тропинка замечательно узка.

Заросший парк – зеленыйдикий зверь,
Прилегший с краюсуетного мира,
Он так жеспал в присутствии порфиры,
Болел войной, оправился теперь.

…Мнеснилось: мы сидели уреки.
Хорошая традиция – теряться,
Но – чтобвдвоем, и чтоб – едваза двадцать
Обоим. Для касанияруки

Достаточно и узоститропы.
Потом во сне,за сотни километров,
Какие ж этосказочные ветры
Мне приносили следее стопы?

Сбылось, и вотраженных небесах
Я слушаю стихиее про Бога.
Вдали мне нужно было очень много:
Весну и ветер в длинных волосах.

Бобылев Дмитрий, г. Серов-Петербург

Васильково. Лунно. Бери, владей!
Извлеки мелодию. Извлеки-ся.
Тишина рождается. Гаснет день.
Тишина ссыпается в росный бисер.
В пустоте прилунной плутает след,
Голубое, гулкое пишет лица.
Тишина шагает. Болит рассвет.
Тишина спешит прозвучать, свершиться.
Вырастают горы, шуршат луга,
И дорога нитью вползает в пяльца.
Тишина поёт. Тишина кругла.
Тишина научена возвращаться.

Евфросиния Капустина, г. Санкт-Петербург

Я знаю — не заряжен пистолет:
Но тем сильнее горькое злорадство.
Я вашей низкой ложью не задет,
И всё же сердце пышет гневом адским.
Я вижу — вы потупили глаза,
И с дрожью, недостойной офицера,
Вы выстрелили. Так стрелять нельзя.
От страха ваша кожа стала серой.
Я слышу — ваши речи горячи,
Но эти мысли мне давно известны:
Что я вам ненавистен — хоть кричи! —
И что нам на земле вдвоём нет места.
Я говорю — и злобно ухмыльнусь,
Последнюю обиду вам прощая:
Я выстрелю — и я не промахнусь,
И клятвенно вам это обещаю.

Полковникова Ксения, г. Москва

А может, не было ни Петербурга в лете,
ни лета в Петербурге, ничего,
что рдело киноварью, что умело тлеть и
гореть, и впечатлять величиной

чиновников, дельцов, и офисную мелочь,
и дрейф по вечереющей реке?
Словарь подскажет: устарело слово «светоч»,
и «бег светил» не вспомнится никем.

Так были солнечные боли настоящими?
Мы не узнаем (слава нас от нас таящим,
слегка задетым тучевым тельцам!),

как не узнаем ни надежды, ни отчаяний,
читая перечень падежных окончаний:
плечом, к плечу, лицом, к лицу, лицá…

Кондратенко Полина, г. Санкт-Петербург

Белый фонарь замирает от снега,
На невесомости нету следов.
Город мой смолот в подснежное небо,
В пудру, что сеется сквозь решето.

Если бы знал ты, то мог бы увидеть,
Соединяя с ладонью ладонь.
Метаморфозы, ах, старый Овидий,
Город, мой город осыпан водой.

Если бы знал ты, чьи пальцы, чей голос
Сон твой ласкает, на стёкла дыша.
Ты, неподвижный оснеженный полюс,
Ты, белоснежно-пуховая шаль.

Самсонова Александра, г. Москва

Оранжевый, как небо в январе,
Светающее все же потихоньку, -
Возьмешь в ладони робко, что иконку, -
Не выронить бы, да не обгореть…
Ветвящийся рисунок тонких жил –

Такой носил на крыльях птеродактиль –
Древнее броши на музейном платье,
Запутаннее локонов и лжи…

Восеннюю ладонь твою вместит
Кленовой пятипалости пожатье
Предчувствие зимы и шелестплатья,
Бежавшего пылающей горсти.

Бобылев Дмитрий, г. Санкт- Петербург

В наш мир зимой семнадцатого года
Пришла война.
Я провожала Вас в конце перрона:
Два дня — жена!

На Ваши офицерские погоны
Ложился снег.
Мы были так юны и так влюбленны:
Сильнее всех!

И как в последний раз, сплетались пальцы,
Гудел состав,
А в наших мыслях только звуки вальса
И запах трав.

В холодной церкви шелестят молитвы
И стынет воск.
Вчера мне снилось, словно Вы убиты.
Не нужно слез!

Вчера мне снилась кровь на белой ткани
— Алей огня.
А Вы смеялись над смертельной раной,
Обняв меня.

И я в глаза Вас целовала, плача,
Но снова — бой.
Ах, если б я могла Вас, милый мальчик,
Закрыть собой!

В газетах пишут — рядом перемены,
Кронштадт уж пал.
О Вас пришло письмо, когда военных
Никто не ждал.

Ваш посеревший китель пахнет морем,
А мир — весной.
Мне Вашу руку не держать в ладонях,
Любимый мой,

Где Вы теперь, мой повзрослевший милый?
И где Ваш смех?
На Ваши плечи в свежую могилу
Ложится снег.

Селезнева Татьяна, г. Хотьково

Вся жизнь, как возвращение домой –
Куда б ни занесло меня в азарте

Перемещенья по цветистой карте,
Я всё равно терзаюсь тишиной.
Бреду по незнакомой мостовой
Пришельцем, заключённым в вечном марте,
Как много лет назад, я всё на старте,
Едва завижу двухэтажный мой

Далёкий дом. Спокойны фонари.
И тополя во мне приметят друга.
В наушниках играет та же фуга,
Написанная, верно, века три
Назад. Весна над осенью парит.
Прогресса нет. Всё движется по кругу.

Митрофанова Алина, г. Санкт-Петербург